Книга Самый лучший комсомолец. Том шестой [СИ] - Павел Смолин

пока все ручкались со всеми, а дамам целовали ручки. — Вы бы хотели, чтобы Россия была поменьше, мистер Леннон? — дал слово основному гостю.

— Мне все равно, — буркнул тот в ответ.

— Это провокация? — спросил Виктор Афанасьевич.

— Это шутка, — успокоил я его. — Рад видеть, что в полете вы не растеряли свое чувство юмора, мистер Уилсон. Мистер Леннон, миссис Леннон, знакомству с вами я рад еще больше. Мистер телохранитель, моё уважение, — приподнял над головой лыжную шапочку.

— Без каравая? — продолжил работать душой компании посол.

Да он же нервничает! В прошлый раз шутейку отпустил и не отсвечивал, а теперь — вон, из пальто выпрыгивает.

— Не в аэропорту же, — с улыбкой развел я руками. — В Хрущевске встретят как полагается.

— Мне понравился этот обычай, — поделился чувствами Леннон.

— Очень гостеприимно, — поддакнула Йоко.

— Идемте! — скомандовал Виктор Афанасьевич и повел нас на выход.

— Сказать, что ваш приезд стал для меня неожиданностью — ничего не сказать, — признался я по пути. — Но очень рад.

— Мы никогда не были в России, — ответил Джон. — И просто поражены тем, как выглядит Москва. У нас рассказывают совсем другое, — смерил посла неприязненным взглядом.

Не любит Систему.

— Не весь СССР выглядит как Москва, Джон, — вступился за эти свои БиБиСи мистер Уилсон. — Вы ведь не станете утверждать, будто у вас нет проблем, мистер Ткачев?

— Не стану, — кивнул я.

Не разводить же политинформацию со старта.

— Давайте не станем политизировать визит уважаемых мистера и миссис Леннон, — предложил посол. — Как у вас говорят — пошутили и хватит.

— Классическая английская дипломатия, — сымитировал я восторг. — Создали кризис, а потом «пошутили и хватит».

Все, кроме силовиков немножко рассмеялись.

— Я смотрю «Летающий цирк Монти Пайтон», — признался я.

— Воруете шутки, мистер Ткачев? — изобразил возмущение посол.

— Только эту, — виновато улыбнулся я.

— У вас показывают это шоу? — удивился Леннон.

— Мне присылают из Англии, — покачал я головой.

— И мы со своей стороны немного этому помогаем, — похвастался мистер Уилсон.

— Здорово, когда все вокруг хорошие, — нейтрально заметил я.

— Мир, чувак! — показал мне два пальца Леннон.

— Мир! — охотно отзеркалил я жест. — У нас тоже так делают, — поделился субкультурной особенностью.

— У вас есть хиппи? — заинтересовался он.

— В какой-то степени, — кивнул я. — Вместо коммун они живут в общежитиях, но стремление к миру во всем мире у нас общее. В Хрущевске есть немного, хорошие ребята, в колледже учатся.

Потому что «не ПТУ, а колледж»! Будущие радиотехники.

— Познакомишь? — попросил Джон.

— Конечно! — пообещал я.

— Если они не сотрудники КГБ, — вредным тоном заметил посол.

— Из КГБ здесь я! — важно поведал я Самую Главную Тайну и ехидно заржал.

— У вас тоже очень хорошее чувство юмора, мистер Ткачев, — не подкачал мистер Уилсон.

— Спасибо! — поблагодарил я, и мы вышли на крылечко терминала.

Впереди — полупустая, ярко освещенная фонарями парковка с пускающими дымы из выхлопных труб такси, в которые активно забирается народ. Еще часть прибывших пассажиров грузится в пару автобусов.

— Нам — туда! — указал Виктор Афанасьевич на красненький РАФ-977.

Похрустывая снежком — Леннон неуютно ежился, Вилка отзеркаливала ловящую снежинки ртом Йоко — мы двинулись к транспорту.

— Вы с нами до самого конца, мистер Уилсон? — спросил я.

— Я уже надоел вам, мистер Ткачев? — расстроился он.

— Очень, — подтвердил я. — Но я могу потерпеть еще немного.

Джон гоготнул:

— Мистер Уилсон, я совершенно уверен, что нам с Йоко и мистеру Бишопу, — кивнул на охранника. — Ничего не угрожает. Неужели ваше присутствие настолько необходимо?

— К сожалению, я вынужден подчиняться приказам Форин Офис, — стоически вынес удар посол. — Которые Советская сторона сочла приемлемыми, — добавил для меня.

— Попытаться стоило, — нагло улыбнулся я. — Хорошо, что мы выделили вам квартиру с видом на порт — это будет напоминать вам о родном Лондоне.

Дядя Витя открыл для всех дверь, мы пропустили гостей вперед и забрались в микроавтобус сами.

— В Лондоне есть немало мест помимо порта, — с улыбкой заметил посол. — Может однажды вы приедете к нам и убедитесь в этом сами, мистер Ткачев?

— Может, — не стал зарекаться я.

Глава 4

— Весь путь через Хабаровск я продолжал обмениваться шуточками с продолжающим мешать вербовке важных интуристов мистером Уилсоном, а чета Леннонов — Джон даже очки снял — глазела на город за окном под рассказ Вилки об истории.

—…здание слева от нас в апреле 1920 года было полностью разрушено во время боев с японскими интервентами.

— Это так грустно, — покаялась за империалистическое наследие Йоко. — Нашим странам давно следовало подписать мирный договор, и я очень рада, что это наконец-то произошло.

— Я с вами согласен, — улыбнулся я. — Как и весь Советский народ. Но японскую интервенцию понять можно. А на Западе, например, резвились интервенты союзников по Антанте.

— Мы пытались защитить территории нашего старого, заслуживающего доверия и уважения союзника от немцев, — не смутился мистер Уилсон.

— И так везде, — улыбнулся я Леннонам. — Никто никогда ничего плохого против моей страны не имеет, но почему-то моим соотечественникам приходится помирать от благих начинаний соседей в промышленных масштабах.

— У вас несколько ангажированный взгляд на историю, мистер Ткачев, — снисходительно улыбнулся мне посол. — Мы — первые из по-настоящему европейских держав, кто пришел к вам с добрыми, торговыми намерениями. Еще в позднее средневековье! — попытался дать аборигену ощутить собственную значимость.

— Пеньку закупали, — кивнул я. — Мёд, воск, меха. Целый Английский торговый двор в Москве был. Так-то неплохо, торговлю я, хоть и коммунист, но люблю — она помогает человечеству прогрессировать — и если бы моему народу не приходилось время от времени по вашей указке воевать с кем укажут, придраться было бы не к чему. У нас такой царь бы, Павел Первый, — поделился с интуристами кусочком истории. — Очень хорошо к Наполеону относился, хотел союзнические отношения с ним выстраивать. Тогдашним коллегам мистера Уилсона и их начальству это не понравилось, поэтому быстренько организовали нам государственный переворот для смены царя на более удобного. Итог — чудовищно тяжелая война в Наполеоном в 1812 году.

— Ни один подданый Британской короны не принимал участия в убийствах ваших монархов, — пожал плечами посол.

— Не политизируем, — улыбнулся я Леннону. — Наш мир очень далек от гуманизма и совершенства, а раньше был совсем полный ад.

— Кто старое помянет — тому глаз долой, как у вас говорят, — поддакнул мистер Уилсон. — К тому же у мистера Леннона может сложиться мнение, будто вы ненавидите англичан.

— Да я даже персонально вас ненавидеть не могу, мистер Уилсон, — всплеснул я руками. — А вы — целый посол к нам, и очевидно в некоторой степени курируете шпионскую деятельность МИ-6 на наших землях. Но здесь ведь ничего личного нет, работа такая. Чего говорить о других англичанах, которые никоим образом моей стране не вредили и не вредят говорить?

— На сколько мне известно, никакой шпионской деятельностью МИ-6 на территории СССР не занимается, — на всякий случай соврал мистер Уилсон.

— Очень мило, — гоготнул я.

— Сергей раскусил вас, мистер Уилсон, — гоготнул Леннон.

— Ваше недоверие к правительству родной стороны удручает, мистер Леннон, — вздохнул посол. — В то время как ваш новый знакомый — напротив, демонстративно своему правительству лоялен. Впрочем, — с нотками издевки улыбнулся мне. — Странно было бы ожидать иного поведения от внука Генерального секретаря, к тому же — в стране, где вся информация проходит обязательную цензуру, а певцам приказано иметь в репертуаре определенный процент воспевающих коммунизм песен.

Леннон пожевал губами.

— Вы так говорите, будто это что-то плохое, — фыркнул я. — Мне выпало счастье родиться и вырасти в самой справедливой стране планеты, и я испытываю по этому поводу ежедневную радость.

— Уверен, жертвы репрессий с вами бы не согласились, — заметил мистер Уилсон.

— «Репрессии» — к сожалению, мировая практика, — пожал я плечами. — Их жертв мне жалко, но люди несовершенны и иногда совершают очень грустные ошибки. Но «ошибки» — это у нас, а у вас совершенно рациональные, и оттого бесчеловечные решения. Огораживание, например — не жалко толпы подохших от голода подданных Британской короны?

— Голод в Бенгалии, — добавил Леннон.

— Последствия накрывшего те края в 42-м году циклона, — парировал посол. — Мистер Леннон, неужели мы должны были отбирать еду у ваших родителей, чтобы накормить голодных бенгальцев?

— Уверен, дельцы из Сити смогли бы решить проблему так, чтобы голодать не пришлось никому, — отмахнулся он. — Но они — гребаные фашисты.

— Кажется, против меня выстраивается коалиция! — отшутился мистер